"Гоголь. Вечера. Часть вторая" ("Сорочинская ярмарка")
8 сентября, на сцене Центра им. Вс. Мейерхольда
"...у нас, на хуторах, водится издавна: как только окончатся работы в поле, мужик залезет отдыхать на всю зиму на печь и наш брат припрячет своих пчел в темный погреб, когда ни журавлей на небе, ни груш на дереве не увидите более, - тогда, только вечер, уже наверно где-нибудь в конце улицы брезжит огонек, смех и песни слышатся издалеча, бренчит балалайка, а подчас и скрыпка, говор, шум... Это у нас вечерницы! Они, изволите видеть, они похожи на ваши балы; только нельзя сказать, чтобы совсем. На балы если вы едете, то именно для того, чтобы повертеть ногами и позевать в руку; а у нас соберется в одну хату толпа девушек совсем не для балу, с веретеном, с гребнями; и сначала будто и делом займутся: веретена шумят, льются песни, и каждая не подымет и глаз в сторону, но только нагрянут в хату парубки с скрыпачом - подымется крик, затеется шаль, пойдут танцы и заведутся такие штуки, что и рассказать нельзя... ...но нигде, может быть, не было рассказываемо столько диковин, как на вечерах у пасичника Рудого Панька..."
Николай Васильевич Гоголь, "Вечера на хуторе близ Диканьки"
К сожалению, не видел первую часть "вечеров", поэтому пишу с чистого листа. Премьера летне-осенней, второй части гоголевского проекта Владимира Панкова прошла с огромным успехом. Впервые столкнувшись с жанром саундрамы, понимаешь, что вот оно - новое, синтетическое искусство, которое по выразительности превосходит предыдущие жанры просто потому, что объединяет их в единое целое. Когда сидишь в зрительном зале и не можешь не только глаз оторвать от мимики, пластики и света, но и уши свои от того, что слышишь - слова разложены по нотам. Вся эта сложная партитура по силам потрясающему
актерскому оркестру "Саундрамы".
На "вечерницах у Рудого Панька" люди из одежды народной по Гоголю переодеваются в одежду народную-современную, и начинаются бесконечные хохмы с сравнением временных социальных типажей. Сцена встречи парубка Грицько и дивчины Параски под задумчивую любовную тему ксилофона с лейтмотивом "Не бойся, серденько, не бойся!" насквозь пропитана пластическим эротизмом. Отмечу, что характерная пропорция в росте Петра Маркина и актрисы, игравшей Параску (как же жалко, что я не могу поставить в соответствие роли и имена актеров!) позволяет играть эту сцену просто гениально, да и не только эту.
Актерский ансамбль технически совершенен - иначе подобный спектакль просто невозможно сыграть. Сценография включает в себя сцены танцев, хождений, брождений, присутствует интересное решение дублирования отдельных вокально-драматически-пластических диалогов в разных частях сцены и с небольшим опозданием. Накладываясь друг на друга, они придают спектаклю новый объем, выводят его в другое измерение.
Главное действующее лицо - звук. Вопли, покашливания, фразы нараспев - а чего стоит характерный звук поцелуя! Спектакль позволяет по-новому услышать окружающую действительность и открыть для себя звуки, которые мы перестали замечать. А когда звук переходит в песню - не чувствуешь этого переключения, настолько это естественно, как будто и выбора другого нет (как раз в этом плане хорошие мюзиклы отличаются от плохих). Особенно запомнилась сольная песня в сцене "О чем загорюнился, Грицько?" в блестящем исполнении Петра Маркина, когда звуковая картина преображается в чистый академический вокал, а затем снова уходит в звуки с появлением цыган.
Остается сказать про чудесный юмор, про то, как хохмят исполнители над зрителями и над самими собой в сцене рассказа о красной свитке. На мешках с пшеницей сидят "зрители из народа", купившие билет у распространителя на ярмарке, а на "сцене" показывает чудеса пластики и "трагизма" актер-черт. Ну и чудесная, родившаяся в одну секунду хохма в финале спектакля, когда персонажи столпились возле граммофона в ожидании музыки, а в зале зазвонил мобильный телефон. "Че это, че это? Мелодия какая? - Э, нет, да я же еще граммофон-то не завел..."
Кстати, к вопросу о посторонних звуках. Жанр саундрамы требует от зрителя особого восприятия звука, а потому звонки мобильных телефонов посередине спектакля, равно как и щелканье затвора фотоаппарата - абсолютно недопустимы. Пожалуй, это даже стоило бы контролировать особым образом на уровне администрации зала.
Еще раз сожалею о том, что не могу вычислить связки "актер-персонаж", можно было бы много сказать, но такого точного распределения я так и не нашел. Могу сказать одно - Петр Маркин, которого я впервые увидел осенью 2001 года в роли Ивана Павловича Кораблева в мюзикле "Норд-Ост", был в этот вечер настоящей звездой спектакля и вновь подтвердил общее мнение про "два метра красоты и таланта".
Ссылки по теме:
Студия "Саундрама" Владимира ПанковаЦентр имени Вс. МейерхольдаН. В. Гоголь "Вечера на хуторе близ Диканьки"
